Юлия Федотова - Герои былых времен [HL]

— Чего это ты самый маленький выбрал? — недовольно спросил Рагнар. — Смотри, рядом какой шикарный!

Впечатляющее плавучее сооружение, украшенное фигурой многорукого чудовища, грузно покачивалось на волне.

— Рехнулся?! Драккар на четырнадцать румов! Да мы его с места не свезем! С маленьким-то дай боги справиться! Придется ветер направлять…

— Ты собираешься всю дорогу до островов направлять ветер?! — взвилась Меридит. — На родину предков приплывет твой холодный трупик.

— Не всю дорогу, а чтобы от погони уйти.

Облюбованный Хельги драккар насчитывал всего шесть румов, то есть пар весел. На один рум полагалось четыре гребца — по двое на весло.

— Каждому из нас придется грести двумя веслами сразу, и без смены! — радостно поведал подменный сын ярла.

— Ты уверен, что подобное возможно? — осторожно усомнился эльф.

— Уверен! — подтвердил Хельги тоном донельзя легкомысленным. — Гундер Гребец, герой древних саг, всегда так поступал!.. Кстати, имейте в виду, если дело сорвется и нас поймают, то за нарушение закона о вечном мире посадят на кол. Толстый, чтобы смерть наступила не сразу.

— Ах, какие радужные перспективы нам открываются! Одна другой привлекательнее! — с несвойственной эльфам горькой иронией вздохнул Аолен.

Дело не сорвалось, и толстые колы остались поджидать другие жертвы.

Стояла безлунная, душная ночь. Даже не верилось, что накануне порывы ветра едва не сдирали черепицу с крыш и ели гнулись, словно желали достать земли кронами. Теперь все замерло в сонном оцепенении и воздух непривычно загустел. Только прибой в вечном своем движении лениво постукивал о бревна пристани и шевелился под днищем настила.

Стражник Гунт, по прозвищу Однорукий, клевал носом, стоя возле своей будки. Уже десять лет, с тех самых пор как правая рука его нашла последний приют в бурных водах Тайенского пролива, караулил он чужие драккары на этих самых мостках. Гонял вороватую мелюзгу из числа нелюдей, не признающих человечьи законы фьордов. Разнимал драки. Самым серьезным был случай, когда благородный ярл Кунс с дружиной из тридцати фьордингов, выйдя из стен веселого дома, занял чужой драккар — перепутал с пьяных глаз — и ни в какую не желал признавать ошибку. Пришлось звать стражу с берега, немало крови пролилось. Да, всякое случалось за десять лет…

Но в то, что однажды найдется безумец, пожелавший увести чей-то драккар из города вечного мира, — в это Гунт Однорукий поверить не мог! А потому и не заподозрил ничего дурного, когда услышал легкие шаги позади себя. Впрочем, единственная рука его оказалась умнее головы — привычно стиснула рукоять меча.

— Стой! Кто идет? — прорычал стражник грозно.

— Я иду, дяденька! — откликнулся высокий голос. — Я, дяденька, продажная девка, и мне деньги нужны до зарезу! Ты не против будешь развлечься?

— Ладно, ступай сюда, — согласился скучающий Гунт. Дело было ему не в новинку. Правда, никогда прежде бесчестные женщины не представлялись столь откровенно, и речь девки звучала по-чужеземному, ну да не все ли равно? Лишь бы дело знала.

Из темноты на зов вынырнула и стала приближаться женская фигура, одетая, правда, не в подобающее даме платье, а в дрянные мужицкие штаны. И вообще, ничего в этой девке хорошего не было: рыжая, тощая, остроухая — нелюдь, что ли? Совсем ничего хорошего! Кроме разве что большой чугунной сковороды в руке. «Отличная сковорода!» — успел подумать Гунт, прежде чем его приложили по черепу этой самой сковородой.

Того, как серые тени вынырнули из воды, вылезли на мостки и, пригнувшись, метнулись к драккару Сигурда Вепря, оглушенный стражник уже не видел.

Затем последовала короткая свалка — несколько людей Сигурда оставались ночевать на судне. Численный перевес был не на стороне фьордингов, и это спасло им жизнь. Их просто пошвыряли за борт, а убивать не стали. Когда же подоспели другие стражники, когда весла соседних драккаров ударили о воду, было уже поздно. Прошло всего несколько минут, но «Вепрь» непостижимым образом оказался так далеко, словно могучая сила гнала его вперед. Черно-красный полосатый парус его вздувался под порывами попутного ветра — при полном штиле вокруг! Преследователи шли на веслах, едва справляясь с неизвестно откуда возникшими течениями. Расстояние, отделявшее их от угнанного драккара, становилось все больше. А когда между их судами и «Вепрем» вырос огромный водяной вал и, набирая мощь, понесся навстречу, ударил в острые носы, тогда всем стало ясно: колдовство! Им фьординги не владели и рисковать жизнью ради спасения чужого имущества и торжества законов тинга не собирались. Преследователи повернули назад.

Хельги упал на колени там, где стоял, — на кормовой палубе. Из носа текла кровь, падала крупными каплями, оставляя на влажной древесине расплывчатые следы — магия серых камней никогда не шла ему на пользу. Но расслабляться было не время, он стоял за кормчего. Остальные сидели на румах, гребли что было силы, до седьмого пота, до кровавых ссадин на ладонях. Плохо гребли, плохо! Не тягаться им с фьордингами! Если бы те решили продолжить преследование теперь, когда его магические силы были на исходе и не могли больше управлять стихиями, — непременно настигли бы! К счастью, преследователи об этом не знали…

Всю ночь на веслах работали, стремясь как можно скорее покинуть опаснее воды, а утром поднялся ветер. Отличный попутный ветер — на радость гребцам, на заботу кормчему…

Хельги тряхнул головой — мачта вдруг стала двоиться в глазах. Он не заметил, как сзади подошел Рагнар, и вздрогнул от его голоса.

— Иди спать, я тебя сменю. — Рыцарь взял его за плечи, чуть тряхнул.

— Ты греб всю ночь… — стал отказываться Хельги, но тут мачта окончательно раздвоилась, а палуба ушла из-под ног.

— Эй, ты чего?! — Из тумана выплыло встревоженное лицо Рагнара. — Боги Великие, ты сейчас на вампира похож! Натуральный вампир!

— В каком смысле? — вяло поинтересовался демон. — Слушай, посади меня куда-нибудь. — Он оставался на ногах только потому, что рыцарь продолжал удерживать его за плечи.

— Ты весь белый, как труп, и кровью перемазанный. Смотреть страшно!

— Это все Силы Стихий, — пояснил Хельги морщась: противная сухая корочка стягивала кожу на лице, шелушилась под пальцами, рассыпаясь в бурый порошок. — Аолену не говори, — попросил он.

Рыцарь усмехнулся:

— А то он сам не увидит! — и попытался усадить Хельги, прислонив к борту. Но борт оказался ненадежной опорой, все норовил куда-то уползти… — Ты как хочешь, а Аолена я разбужу! — было последнее, что услышал Хельги.